Забытый сон - Страница 49

— У вас очень интересный дом, — кивнул Дронго, — а вдова Леонидова сейчас дома? К ней можно подняться?

— Это нужно спросить у нее, — ответила Наталья Николаевна. — Она сложный человек.

— Живет одна? Тогда нас не пустит.

— Ну, не совсем одна. В доме с ней кухарка и горничная. Они достаточно состоятельные люди и могут позволить себе иметь прислугу.

— Вы можете ей позвонить, чтобы она нас приняла?

— Не думаю, что моя рекомендация особенно поможет. Она не любит общаться с соседями. Вам лучше позвонить от консьержа.

На лестничной площадке послышался собачий лай.

— Это Эмиль, — пояснила Наталья Николаевна, — приехал со своей собакой. Они и на работу вместе ездят. Собака смирно сидит у медсестры. Вы ее видели? Такое умное животное. Даже в туалет научилась ходить. Такой большой дог!

— Видел, — кивнул Дронго, — спасибо вам за беседу. Извините, что отняли у вас время. Я воспользуюсь случаем и попытаюсь перехватить Кловиса, пока он дома.

— Наверное, сегодня у него неприемный день, — предположила хозяйка, — обычно у него бывает много клиентов и с его собакой гуляет санитарка. Он очень известный врач, и у него много состоятельных клиентов.

Глава 18

Дронго и Фешукова вышли на лестничную клетку и позвонили в соседнюю дверь. Послышался собачий лай. Громкий голос хозяина дома приказал собаке замолчать. Дверь открылась. На пороге стоял Эмиль в шерстяном джемпере и светло-серых брюках. Увидев гостей, он мягко спросил:

— Вы ко мне? — Затем взглянул на Дронго: — Мы, кажется, уже встречались? Вы знакомый Лилии Краулинь?

— Да, — кивнул Дронго, — я эксперт по вопросам преступности. А это моя напарница. — Фешукова изумленно глянула на него, но промолчала.

— Входите, — предложил Эмиль, — только разрешите я загоню собаку в другую комнату, иначе она не даст нам нормально поговорить.

— Если можно, — попросил Дронго, — это было бы очень любезно с вашей стороны.

Эмиль улыбнулся и пошел запирать собаку. Очевидно, он что-то ей приказал, так как она молча прошла в комнату. А хозяин лишь прикрыл за ней дверь и пригласил гостей в свой кабинет. По квартире было заметно, что здесь живет состоятельный холостяк. Жилище было обставлено со вкусом. Хозяин, очевидно, отдавал предпочтение старинной мебели, любил антиквариат, картины начала века. В кабинете было много книг, стоял тяжелый кожаный диван, два массивных кресла. Письменный стол из натурального дуба занимал почти треть кабинета. Повсюду висели фотографии самого хозяина, сделанные в разных городах и странах. Дронго внимательно посмотрел на них — было ясно, что Эмиль Кловис любит путешествовать. Снимки запечатлели его в пустыне, в горах и на море, на фоне верблюдов, слонов, азиатских храмов и различных музеев.

— Рассматриваете мои фотографии? — спросил, улыбаясь, Эмиль. — Садитесь, пожалуйста.

Он указал на диван. Фешукова осторожно села на краешек, словно массивный диван мог развалиться. Дронго, вспомнив о собственных наблюдениях в своей московской квартире, сел рядом с ней.

— Что вас ко мне привело? — поинтересовался Кловис. — Чем я могу быть вам полезен?

— Меня обычно называют Дронго. А это моя спутница Татьяна Фешукова.

— Я вас, кажется, тоже один раз видел вместе с Лилией. Года четыре назад, — вспомнил Эмиль.

— У вас замечательная память, — подтвердила Фешукова.

— В детстве я хотел стать психиатром, — улыбнулся Кловис, — а потом решил, что лечение зубов принесет больше пользы людям и мне. Люди охотнее платят, когда видят результаты моего труда. Конкретные результаты. И я стал стоматологом, хотя отец считал, что я должен был пойти по его стопам. Но я все равно стал врачом, так что в этом плане продолжил отцовские традиции. У нас вообще был своеобразный дом врачей. Мой отец, рядом великий Краулинь, отец Арманда. А на первом этаже одно время жил главный военный врач Рижского гарнизона. Он был соседом актера Чирко. Может, я принесу что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, — отказался Дронго. — Вы помните тот день, когда произошло самоубийство Арманда?

— Конечно, помню, — помрачнел Эмиль, — это была трагедия для всего дома. Арманд выражал дух нашего дома, был настоящим рижанином. И все так печально закончилось.

— Вы были дома в тот день?

— Это было утром, — вспомнил Кловис. — Я был еще дома. Я услышал, как позвонил наш дежурный. Не помню сейчас его фамилии. Он был такой пожилой, без одной ноги, с протезом. Начал стучаться к нам и к Березкиным. У соседей дома были мать с сыном. Наталья Николаевна сразу вышла, а ее Юра поспешил в квартиру Арманда и увидел там беднягу в петле. Вы можете себе представить, как перепугался мальчик? Ему было тогда лет пятнадцать-шестнадцать.

Я вошел в комнату вместе с дежурным и двумя офицерами полиции. Мы были все вместе. И решили, что нужно помочь Арманду, я думал, что мы сумеем его еще спасти, что он только недавно накинул петлю. Мы перерезали веревку, положили тело на пол, и я попытался сделать ему искусственное дыхание, хоть как-то ему помочь. Но было уже поздно. Арманд был мертв.

— Вы не обратили внимания на какие-нибудь раны или кровоподтеки?

— Ах вот вы о чем! — понял Кловис. — Когда мы его снимали, один из офицеров его не удержал и уронил тело на пол. Он попытался задержать падение и слишком сильно схватил его за руку. Я видел эти синяки и показал на них следователю. Кажется, его фамилия была Брейкш. Да, правильно, Айварс Брейкш, он сейчас избран депутатом парламента. И еще мы нашли записку Арманда на столе.